Корреспондент Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Аязом в Москве — получилось откровеннейшее интервью о тяжелых поворотах судьбы, которая привела Гулиева в «Химки».

— Аяз, как ты вообще? В какой сейчас форме?

— Практически весь отпуск провел в переговорах: решал вопрос ухода из «Арсенала», параллельно разговаривая с другими клубами. Поэтому пропустил почти все летние сборы. Откровенно говоря — сейчас я не в форме, не готов. Но обычно быстро набираю — чтобы привести себя в порядок, хватит две-три недели.

—Один вопрос о вылете Тулы. Почему?

— За весь сезон накопилось много нелепых индивидуальных ошибок. Из-за этого мы часто теряли очки. Не ошибись мы в трех-четырех матчах, картина в таблице была бы другая. Но вылет «Арсенала» закономерен. Настолько стабильные ошибки не прощаются.

— Кто, кроме «Химок», хотел тебя подписать?

— «Ахмат». Мы долго общались, оставался шаг — и я бы перешел туда. Но в конце переговоров начались несостыковки, все затягивалось. Тогда мы с агентом встретились с «Химками». Почти сразу получилось обо всем договориться, поэтому я — здесь. Один из факторов моего перехода — то, что сейчас в «Химках» очень много ребят, с которыми я пересекался в «Спартаке». Перешел в команду меньше месяца назад, но адаптироваться к новому месту мне не нужно. Ощущаю себя в своей тарелке. Ближе и чаще всего общаюсь с Резиуаном Мирзовым. С Сашей Зуевым и до «Химок» всегда были на связи, как и с Антоном Митрюшкиным.

— Ты производишь впечатление эмоционального, жесткого игрока. У главного тренера «Химок» — Сергея Юрана — примерно такой же образ. Не боишься, что не сойдетесь характерами?

— Родные и мой первый тренер говорили то же самое, когда я шел к Валерию Георгиевичу [Карпину] в «Ростов». Но я вообще не переживал. Cо всеми могу найти общий язык. Если человек ко мне хорошо относится, стараюсь вдвойне к нему лучше. Карпин меня сразу по-свойски принял, стал для меня футбольным отцом. Отношусь к нему с большим уважением. Думаю, с Сергеем Николаевичем у меня никаких проблем тоже не будет. Может, ему даже легче работать с игроком, который похож с ним характером.

«СЕЛ В МАШИНУ, ПОЧТИ ЗАКРЫЛ ДВЕРЬ, КАК ВДРУГ ВИЖУ: ОН СТОИТ И ПОКАЗЫВАЕТ ДВА СРЕДНИХ ПАЛЬЦА В МОЮ СТОРОНУ. ТОГДА У МЕНЯ РЕАЛЬНО ЗАМКНУЛО В ГОЛОВЕ, И Я ПОБЕЖАЛ НА НЕГО»

— Весной 2019 года тобой случилась история, облетевшая всю страну. О твоей драке с пешеходом, американцем Майклом Коу, говорил буквально каждый, кто так или иначе следил за новостями. Ты ни разу не рассказывал о произошедшем. Даже спустя три года все хотят услышать: как такое вообще могло случиться?

— Я готов рассказать об этом. Я ехал на тренировку. Когда проезжал перекрёсток, горел желтый свет. Мне не хватило буквально секунды, чтобы проехать. Этот парень был единственным пешеходом, который вышел на зебру: все остальные стояли и ждали, пока я закончу манёвр. Я, естественно, как только его увидел, дал по тормозам. Не наехал — затормозил прямо перед ним. И тут он ударил двумя руками в капот моей машины. Меня это завело, не ожидал такого. Отъехал на пару метров, припарковался и решил выйти с ним просто поговорить. Разговора не получилось — не помню почему, был шквал эмоций. Я пошёл обратно в машину и хотел уже уехать. Сел, почти закрыл дверь, как вдруг вижу: он стоит и показывает два средних пальца в мою сторону. Тогда у меня реально замкнуло в голове, и я побежал на него. Случился мужской конфликт.

— Это была драка или бил только ты?

— Обоюдно. Но после случившегося мы оба успокоились, отошли в сторону и начали разговаривать.

— Вас даже не разнимали?

— Конфликт был недолгим — никто не успел. Да и время сейчас такое — люди лучше на камеру будут снимать, чем стараться разнять.

—Итак, вы успокоились.

— Да, начали разговаривать. Только тогда, кстати, я заметил его акцент. Я ему сказал, что переборщил — не должен был так поступать. При этом объяснил, что я не хотел создавать аварийную ситуацию, а его удар по капоту и жесты меня просто спровоцировали. От этого у меня сорвало голову. Нужно было, чтобы один из нас повёл себя более грамотно. Он со всем согласился, извинился передо мной, а я перед ним. Я сказал, что все медицинские затраты беру на себя. Мы обменялись контактами, пожали руки и разошлись.

— Что было дальше?

— Я поехал на тренировку и сразу рассказал о случившемся в клуб. А уже на следующий день видео с камер наблюдения разлетелось на всю страну.

— Помнишь тот день?

— Я был в шоке. Сразу понял: кому-то слишком хотелось придать этому инциденту огласку. Когда мы с Майклом пожали руки, я и не думал, что эта ситуация вызовет такой резонанс. Для меня самым главным тогда было, что мы все решили по-мужски. Он вообще на протяжении всего времени вел себя достойно.

— Какой была реакция близких?

— Самая жёсткая была от отца. Родные узнали о драке из СМИ.

— Что отец?

— Ничего хорошего обо мне не сказал. Я просто молчал и слушал его — даже не мог ничего ответить. Понимал: все, что он обо мне скажет — правда. Да и вообще, весь негатив в мою сторону был не на пустом месте. Я это прекрасно понимаю. Сам накосячил и принимал на себя обоснованный негатив.

— Какими были твои действия, когда понял, что об этой ситуации говорят из каждого утюга?

— Решил, что нужно публично признать вину. Я же и вправду был виноват. До сих пор не могу понять, как я вообще мог такое сотворить — злюсь сам на себя. Бывает, проезжаю тот перекресток и думаю: «Вот тупой! Как можно было такое исполнить?!» Тогда только утихла история с Кокориным и Мамаевым. Переживал, что сценарий может повториться.

— С тюрьмой?

— Да. В голове было все подряд — все, кроме хороших мыслей.

— Адвоката нанял?

— Я — нет. Мы были на связи с Майклом, а у него уже был человек. Майкл никогда ничего плохого в мою сторону не говорил, нормально общались. Мы с ним в этой ситуации были как одно целое, потому что на нас обоих давили со стороны. Майкл звонил и рассказывал: «Мне не дают покоя. Я выхожу из дома и натыкаюсь на толпу журналистов». Все они давали ему советы, которые навредили бы мне. Я был в шоке от того, сколько у меня недоброжелателей. Понял бы, если сам Майкл хотел бы мне причинить какой-то вред. Но у него даже в мыслях не было мне мстить — мы ведь все мирно решили еще тогда, на перекрестке. С нами даже полицейский рядом стоял — подошел после того, как мы поговорили. Спросил у Майкла, имеет ли тот что-то против меня. Майкл ответил, что все в порядке. Он оказался порядочным и хорошим человеком.

— Какой была реакция клуба?

— Меня оштрафовали на пять миллионов рублей и отправили в дубль. Когда Кононов (тогда — главный тренер «Спартака» — Sport24) подошел ко мне, чтобы поговорить, я не дал ему начать беседу. Сходу сказал: «Мне сорвало голову, и я сделал глупость. Признаю свою вину и приму любое ваше решение относительно меня». Олег Георгиевич, видя, в каком я состоянии, пытался меня успокоить, но одобрить случившееся, конечно, не мог. Высшее руководство, в том числе Федун, тоже было в курсе произошедшего. Их мнение по ситуации мне передавали начальник команды и главный тренер. Лично не разговаривали.

— Как в итоге все разрешилось?

— Мы с Майклом еще раз встретились, обсудили все по второму кругу. Он предложил сфоткать, как мы жмем друг другу руки, чтобы окончательно прекратить разговоры о конфликте. Разговоры про то, что я заплатил ему 155 тысяч, чтобы он не писал заявление — неправда. Как уже сказал, я просто оплатил ему лечение. Он изначально не планировал ничего писать, потому что мы разошлись с пониманием. Потом, когда все закончилось, мы даже какое-то время поддерживали связь. А однажды, спустя несколько месяцев, вообще случайно пересеклись в центре. Он первым меня увидел и с улыбкой подошел поздороваться. Неплохо тогда пообщались.

— Тебя же после этой истории лишили водительских прав?

—Да.

— А через некоторое время появилась новость, что тебя, лишенного прав, оштрафовали за превышение скорости. Это как?

— Это была моя машина, но за рулем сидел другой человек. Меня тогда просто везли на тренировку. Надо быть безбашенным дураком, чтобы в ситуации, когда люди ждут повода снова накинуться на тебя, сесть за руль без прав, попутно собирая штрафы.

— Одна из претензий, которая тогда озвучивалась, звучала примерно так: «Аяз Гулиев говорит про традиции и веру, но при этом бьет людей».

— Я согласен — когда у тебя такие понятия, ты должен показывать себя и свою культуру с лучшей стороны. Но человеческий фактор тоже сыграл свою роль. У меня с детства такой характер — быстро завожусь. Это часто мешает: на эмоциях кому-то что-то ляпну, а потом жалею. По юношам мог на тренировках со злости мяч запулить или бутсу об стену кинуть. Никогда не поддерживал агрессию, но мне очень тяжело себя сдерживать. Особенно, когда вижу несправедливость. Начинаю закипать.

Но эта ситуация не означает, что слова про большую роль веры и традиций в моей жизни — пустые. Религия у меня на первом месте. В моей жизни нет ничего важнее. Все остальное — второстепенно. Что бы я ни делал, всегда опираюсь на ислам. В случае с дракой — я просто ни о чем не думал, сорвался, накосячил. После решил, что нужно сделать что-то хорошее. Мы вместе с Майклом пожертвовали деньги на благотворительность. Да и в целом, после случившегося, у меня многое поменялось внутри. Я стал спокойнее и терпимее. Уже не так остро реагирую на многие вещи.

— Думал тогда, что карьере в «Спартаке» конец?

— Да, я рассматривал вариант, при котором руководство скажет, что не хочет видеть меня в команде. Я бы понял их позицию.

— Но тебя наоборот скоро вернули из дубля, и ты даже забил свой первый гол за «Спартак».

— Помню как сейчас — матч с «Енисеем», где-то через две недели после случившегося. Когда забил гол, порадовался, что могу дарить болельщикам не только негативные эмоции.

«СПАРТАК», «РОСТОВ», КАРПИН

— Что для тебя вообще значит «Спартак»?

— Это мой дом. Я был в клубе с пяти лет, прошёл всю структуру и в итоге поиграл за основу. Все, что у меня есть в футбольном плане — мне дали в «Спартаке». Для меня этот клуб всегда будет стоять выше, чем остальные.

— В какой клуб ты бы никогда не перешел?

— В ЦСКА. Я хорошо отношусь ко всем командам, но принципиальность соперничества с ЦСКА была заложена еще в детстве. Никогда бы не смог переступить через себя.

— Зелимхан Бакаев, как и ты, воспитанник «Спартака». Летом он перешел не в ЦСКА, но в «Зенит». По-твоему, это предательство?

— Чтобы судить однозначно — нужно знать всю ситуацию изнутри. Мне лично было бы тяжело пойти на такой шаг. Но я не думаю, что Зелимхан перешел в «Зенит» назло «Спартаку». Он не такой парень, никогда в жизни никого не предал бы.

— Твоя детская фотка с Федуном. Расскажи ее историю.

— На ней мне лет 13. Открывалась детская база для дубля «Спартака». Я приехал на тренировку, меня подозвали и сказали: приедет Леонид Арнольдович — нужно поучаствовать в открытии. Принесли символический ключ от базы. Я немного разволновался — не знал, что с ним делать. Спросил, можно ли мне его забрать домой (смеется).

— Из-за этой фотки болельщики «Спартака» прозвали тебя любимчиком Федуна.

— Не скажу, что я был любимчиком — особого внимания от Федуна ко мне не было.

— Федуна много хейтят. Каким боссом он запомнился тебе?

— Весь в «Спартаке». Клуб для него не игрушка, как многие говорят. Леонид Арнольдович был полностью погружён в команду. Однажды устроил нам праздничный ужин после победы над ЦСКА. Собрались в ресторане, была семейная атмосфера: все друг с другом общались, говорили теплые слова.

— Ты не сразу смог заиграть в основе «Спартака». Была аренда в «Анжи», потом в «Ростов». А летом 2018-го «Ростов» выкупил тебя.

— Я сам хотел туда уйти. В «Спартаке» мне никто не дал гарантий, что буду играть. Смысл оставаться? Тем более в РПЛ на тот момент я сыграл уже достаточно матчей. Понимал: нужна практика.

— Уже тогда «Ростов» тренировал Карпин — один из лучших тренеров России прямо сейчас. Чем запомнилась работа с ним?

— Валерий Георгиевич любил мне говорить: «Слушай меня — и все будет хорошо». Мы вообще часто с ним разговаривали, и эти беседы пошли мне на пользу.

Помню еще одну историю. После какой-то из тренировок у Мирзова с Паршивлюком началась перепалка, которая вылилась в небольшую стычку. Это нормальная ситуация, мы все-таки в футбол играем — эмоции, все дела. Я решил вмешаться, потому что хорошо отношусь к обоим и не хотел, чтобы стычка переросла во что-то большее. Чуть позже Георгич позвал меня на разговор.

— И что сказал?

— «Не лезь, они сами разберутся».

— Помнишь Карпина в двусторонних играх?

— Он, естественно, не бегал сколько мы, но на опыте хорошо себя чувствовал. Если кто-то не добегал или останавливался, говорил: «Лучше я вместо тебя выйду в составе».

— Успел оценить, как он серьезно относится к питанию?

— Первое время мне было тяжело соблюдать эту диету. Потом привык. Нам привозили специальные продукты. В один период у меня долго держался рабочий вес, но потом он почему-то резко начал падать. Решил: надо есть больше. Не помогло — вес все равно уходил. Организм настолько привык к правильному питанию, что обмен веществ очень ускорился. Так что со временем почти перестал себя ограничивать в еде — все равно килограммов не прибавляется.

— Спустя полгода после твоего трансфера в «Ростов» — зимой 2019 — «Спартак» тебя вернул. Что сказал Карпин, когда узнал, что ты уходишь в «Спартак»?

— «Видишь, слушал меня, и все получилось» (смеётся).

— Есть мнение, что Карпин всегда по-особенному настраивает «Ростов» на «Спартак».

— Конечно, Георгич понимал, что для меня, как и для него — это не просто обычный клуб. Однажды перед игрой со «Спартаком» он позвал меня к себе в номер и сказал: «Ни о чем не думай и не пытайся кому-то что-то доказать. Это просто обычная игра». Ему было важно, чтобы я не перегорел. В итоге все прошло гладко.

— Не удивился, что «Спартак» так быстро тебя вернул?

— Мой агент знал: как только будет предложение от «Спартака», я сразу соглашусь. Вне зависимости от условий. Но я реально был удивлён, что предложение поступило настолько быстро. Насколько знаю, в моем возвращении были заинтересованы Леонид Арнольдович и Олег Георгиевич.

— Главный вопрос про Кононова — умеет ли он злиться?

— Умеет, но делал это нечасто — не любил. У него своё видение футбола, он никогда от него не отходит. Даже если ничего не получалось, все равно оставался верен своим принципам. По мне — это правильно. Но если нет результата, это работает только в том случае, когда есть игра. А когда ещё и игры нет, нужно что-то менять. Почти во всех командах он добивался результата, стоя на своём. Но в «Спартаке» не получилось: ответственность и давление тут другие.

— Читал, что в тот свой период в «Спартаке» ты оплатил операцию клубной уборщице.

— В этом участвовал не только я. Бывало, скидывались ребятами, если надо было кому-то помочь. Всегда готов помогать, чем могу. Но не хочу рассказывать об этом в подробностях — не привык хвалиться такими вещами.

КОНФЛИКТ С ТЕДЕСКО, ССЫЛКА В ДУБЛЬ, НЕИЗВЕСТНАЯ БОЛЕЗНЬ

— Осенью следующего сезона Кононова сменил Тедеско. Как ты воспринял его приход?

— Когда он только пришел, ко мне подошел Чепзанович (тогда — тренер «Спартака» по физподготовке — Sport24) и сказал: «Это твой тренер. Ты ему нравишься — он любит таких футболистов». Я обрадовался, хотелось побыстрее начать работать вместе. Первое время все было отлично, но потом раз: я на скамейке, следующая игра — снова. Чепзановичу не было смысла мне врать. Но в голове не складывалось: его слова и действия Тедеско шли в разнобой.

— Может, опять стоило уйти в аренду?

— Я хотел — зимой. Но Тедеско меня не отпустил. У нас была с ним беседа на сборах: «Я очень рад, что ты не ушел. Я рассчитываю на тебя, но мне просто нужно было присмотреться. Пройди сборы — и все будет отлично». Я с хорошим настроением провел зиму. За это время было где-то три беседы с Тедеско — он меня хвалил и подбадривал. Ему все нравилось. Но когда возобновился чемпионат, продолжилось то, что было осенью — я сидел на лавке.

— Был зол?

— По мне — это лицемерие. Если не видишь меня в основе — скажи прямо, как мужчина! Я бы ушел в аренду и спокойно играл. Но это ведь он настоял на том, чтобы я остался. При этом играть не давал.

— Летом Тедеско отправил тебя в дубль. По одной из версий — из-за конфликта с Чепзановичем

— Полнейший бред и вброс. С моей стороны никогда не было хамства ни к кому из «Спартака». Можешь у каждого спросить. Когда появились эти слухи, мы вместе посмеялись. Каждый раз, когда виделись с Чепзановичем, я подкалывал его: «О, мой враг! Привет!» Там дело на самом деле было в другом.

— Рассказывай.

— Шло теоретическое занятие. Тедеско начал зачитывать список основных — как он сказал — игроков, которые не играли в каком-то матче. В этом списке была моя фамилия. Мне стало очень смешно: я ведь при нем практически не играл. Шепотом усмехнулся. Тедеско это заметил и тут же выпалил: «В чем проблема?!» Я встал, пожал плечами и слегка ухмыльнулся — хотел показать, что никакой проблемы нет. Но он оказался очень обидчивым — зацепился за мою реакцию. В тот же момент сказал мне выйти из комнаты. Я вышел. А через 15 минут ко мне подходят и говорят: «Тренер отправляет тебя во вторую команду». Я в шоке: «Это за то, что я ухмыльнулся?!» Хотел лично с ним поговорить, объясниться.

— А он?

— Передал, что не хочет со мной разговаривать.

— В итоге так и не поговорили?

— Я хотел — уже когда тренировался в дубле. Не собирался извиняться или оправдываться: думал просто объяснить, что значила моя реакция. У меня же и правда не было цели его оскорбить или унизить. Я просил о разговоре полгода. Но каждый раз натыкался на отказ. Потом вижу, он дает интервью: «Я в любое время был готов поговорить с Гулиевым». Как можно так явно врать?! Жаль, что у меня не сохранилось личных переписок, в которых я предлагал ему встретиться. Я бы ему их показал, чтобы он увидел, как он был готов. Человек говорит одно, делает другое и от этого ему даже не ёкается внутри. И для него это нормально! Если бы так делала девушка, я бы махнул рукой. Но когда так поступает мужчина, к нему теряется уважение. Позже сложилось впечатление, что тренер просто искал повод сделать то, что сделал.

— Руководство «Спартака» не могло урегулировать ситуацию?

— Мы встретились с Цорном, поговорили. Я рассказал, как было на самом деле. Томас сказал, что попробует убедить Тедеско со мной встретиться. Но в итоге этого не произошло.

— Тедеско — худший тренер в твоей карьере?

— Да нормальный он тренер. По его профессиональным качествам у меня никогда не было вопросов. Но человеческое и профессиональное — разные вещи.

Ты можешь подумать, что мои слова вызваны какой-то обидой или злостью. Но я объективен. Посмотри на недавний пример. Когда в феврале «Спартак» исключили из Лиги Европы, Тедеско публично поддержал это решение. Надеюсь, тогда многие поняли, что он на самом деле за человек. Интересно, почему он так быстро забыл, как признавался в любви к «Спартаку»? Это разве не лицемерие? Я такое не понимаю. Тедеско — хамелеон. Всегда подстраивается под окружающую среду, чтобы всем понравиться. Противоречит сам себе.

— Почему ты не играл за «Спартак»-2?

— Я настолько нервничал, что начало подводить здоровье. Постоянно кашлял, не мог даже нормально тренироваться. Ездил проверяться, но врачи не могли разобраться, что со мной. В итоге пришли к выводу, что в организме произошел сбой на нервной почве. Когда успокоился, все прошло само собой.

— Ты полгода провел в дубле. Почему не разрывал контракт?

— Надеялся вернуться. Но следующим летом понял: без шансов. Грустно, что все так сложилось. Я бы отдавал всего себя «Спартаку», если бы мне дали возможность. Мой период в «Спартаке» прошел не так, как я ожидал. Собрал много негатива на себя из-за драки, да и результаты были не очень. Но плакаться не хочу — я не такой. Мне в жизни ничего легко не дается, я уже привык.

— Вернись ты в прошлое, что бы поменял в своей карьере в «Спартаке»?

— Никогда бы не сделал того, что было на дороге. Но даже эта ситуация дала мне многое. Когда не было ничего плохого, вокруг меня было много «друзей». Но после случившегося — тишина. По пальцам одной руки могу пересчитать людей, которые пытались мне тогда помочь. Я понял, кто чего стоит.

— Тебе 25 лет — не так много. Еще успеешь поиграть за «Спартак»?

— Не думаю, что меня снова туда позовут. Еще раз вернуться мне никто не предложит.

— Что надо сделать, чтобы ты не остался в списке вечно перспективных?

— Главное не уйти в себя, не опустить руки. Если ты ментально силен — рано или поздно придешь к тому, чего хотел. Нужно от души отдаваться делу, чтобы потом не винить себя, что ничего не делал.